Вид города Рооп, откуда в 1827 году пришел в Ригу Архип Лаврентьев

Александр Загоровский, газета “Суббота”, 14-20 августа 2013 года

За два года работы в архивах я нашел …175  родственников 

Кожаный альбом с фотографиями  начала XX века до 1940-х годов достался нам от бабушки и дедушки моей жены – рижских староверов Комиты и Евстафия Лаврентьевых.  Эти снимки – как кадры из документального ретрофильма: пухлые младенцы, барышни в кружевах, солдаты Первой мировой… Многие персонажи семейной хроники были для нас безымянными, и я решил покопаться в архивах – вдруг что-нибудь узнаю?

«Раскопки» увлекли. За два года я просмотрел десятки тысяч (!) страниц исторических документов – материалов Ревизских сказок, переписи населения Российской империи 1896/1897 годов, домовых книг, паспортов, уходя все дальше вглубь времен. Одно открытие тянуло за собой другое, и иногда мне казалось, что кто-то подсказывает мне следующий шаг, а некоторые совпадения выглядят просто мистическими.

Постепенно люди на фотографиях оживали, обретая имя, фамилию, год рождения, адреса местожительства и родственные связи. И сегодня генеалогическое древо Лаврентьевых-Исаевых-Архиповых-Григорьевых-Соловьевых, созданное мною в результате этих поисков, занимает полстены. Оно охватывает период с 1812 по 2013 годы, в нем 175 «фигурантов». У нашей семьи – свое место в этой родственной мозаике, и, оказалось, это очень важно – ощущать себя частью целого.

Современник Наполеона

Впервые фамилию Lawrentjew, написанную на немецком языке затейливой вязью с  завитушками я  обнаружил в 8-й Ревизской сказке, переписи населения от 1834 года.  Оттуда я узнал, что Архип Лаврентьев, 1812 года рождения,  прибыл в Ригу во второй половине 1827 года  из города Рооп (ныне это местечко Страупе Валмиерского района).  А тогда, после разгрома наполеоновских войск, при императоре Александре I, Рооп был крупным городом на пути из Риги в Санкт-Петербург.

Удивительно, но именно в это время мне в руки попала редкая книга  краеведа Иоганна Бротце, автора тысяч рисунков и описаний городов и поселков на территории Латвии  того времени, в том числе и  Роопа.

Архип Лаврентьев поселился во 2-м, Московском, предместье Риги, типичном рабочем районе, застроенном деревянными домами.  От него  ведет начало целая династия русских рижан, тесно связанных с Гребенщиковской старообрядческой общиной.

Сейчас  в Риге живет уже восьмое поколение потомков Архипа Лаврентьева. Только вот генеалогическое древо напоминает перевернутую пирамиду. Если раньше в семьях было по 11 детей, то теперь – по одному, да и то не у всех.

Неизвестная фамилия

Самый старинный документ, который сохранился в семейном архиве, это выписка (раньше говорили – выпись) из метрической книги от 31 декабря 1891 года, которая гласит, что Ефросинья Лаврентьева, внучка Архипа из Роопа,  заявила о рождении сына Евстафия, дедушки моей жены. Это обычная для того времени процедура регистрации детей староверов, которые считались незаконнорожденными. Документ  о рождении им выдавали на основании заявления матери и двух свидетелей. Об отце Евстафия, сожителе Ефросиньи, ничего известно не было…

Я долго ломал голову, как его найти. Решение пришло …ночью.  Мне было известно, что в 1897 году Евстафий был уже сиротой, а его брат Василиск, младший сын Ефросиньи, родился в середине 1893 года. Я предположил, что за девять месяцев до его рождения муж Ефросиньи был  жив. Следовательно, он умер между 1893 и 1897 годом.  Еще я знал отчество Евстафия – Саввич.

И тогда я стал искать в церковной книге сведения о мужчинах 30-40 лет по имени Савва, умерших в этот период. И моя гипотеза подтвердилась! Я нашел запись о том, что 13 марта 1894 года в возрасте 34 лет умер Савелий Максимович Архипов.  Он считался холостым, но проживал по тому же адресу, что и Ефросинья, вместе с другими родственниками.  Тут я вспомнил, что в одном из документов Евстафий по отчеству назывался Савельевичем.   Так я восстановил забытую  «ветку» нашего генеалогического древа.

Это открытие заставило заговорить один из самых ярких снимков из нашего альбома, который мы раньше называли «Вишневый сад» – по аналогии с чеховской пьесой.  Группа нарядных улыбающихся людей сфотографирована под соснами Рижского взморья в 1910 году. День солнечный, все улыбаются, и все-таки в воздухе чувствуется грусть.  Четвертый слева – Евстафий Лаврентьев. А вот кто остальные?

Загадка разрешилась после того, как я запросил в архиве паспорта Архиповых и, сравнив фотографии, установил, что на снимке изображены именно они.

Георгиевский кавалер

Евстафий Саввич Лаврентьев в годы Первой мировой

Замечательный он, судя по всему, был человек – Евстафий Лаврентьев, дед моей жены.  На его долю выпали  две революции и две мировые войны. Вернувшись из армии с одним рюкзаком, он сумел заработать на собственный дом. Вырастил троих детей, всем дал высшее образование. Семья была за ним, как за каменной стеной…

Осенью 1910 годя Евстафия Лаврентьева призвали в армию. Он служил в 4-й телеграфной роте 2-й Восточно-Сибирского саперного батальона. В семейном архиве сохранились отпечатанные типографским способом афиши спектаклей, которые, оказывается, ставились в царской армии.

А потом началась война… Евстафий Лаврентьев воевал на Западном фронте,  под Варшавой и Минском, несколько раз был ранен. За боевые отличия был дважды награжден георгиевским крестом.  Третью высшую солдатскую награду, в которой он был представлен,  ему вручить  не успели –  началась революция.

Октябрь 1917 года  Евстафий встретил в Петрограде. После революции служил в Советской армии. Его последняя воинская должность  – начальник телефонной команды штаба армии.  Крутая карьера для простого солдата…

Дом с палисадником

Домой Евстафий вернулся только через 12 лет, в 1922 году, – уже в другую страну, независимую Латвию. Первое время жил у родственников .  Работал на телефонной станции, экспедитором в Торговом представительстве Советского Союза в Латвии.  Потом пришел в акционерное общество «Михаил Кузнецов» на улице Московской 259, которое занималось строительными и изоляционными работами.  Вначале был мастером, а всего через два года, 1 января 1927 года стал управляющим фабрикой  – еще один головокружительный карьерный взлет!

Через четыре года Евстафий уволился с фабрики, чтобы заняться  частным предпринимательством.  Его фирма проводила изоляционные работы на таких серьезных объектах, как рижский Центральный рынок,  санаторий  «Кемери».

В феврале 1938 года Евстафий Саввич осуществил свою давнюю мечту – купил дом, а вернее, два дома – каменный трехэтажный и одноэтажный деревянный на улице Ф. Садовникова.

30-е годы ХХ века – счастливые годы для семьи Лаврентьевых. Евстафий хорошо зарабатывал,  Комита, или, как ее называли домашние, Кома, была прекрасной хозяйкой.  Осенью в доме варили варенье – из брусники с яблоками, крыжовника (медный тазик сохранился), солили огурцы.

В доме часто собирались  родственники и друзья. Хозяева и гости играли на пианино, пели русские романсы.  Беседы за чаем в просторной гостиной затягивались за полночь. Супруги посещали балы, Новый год встречали в Рижском русском театре.

Фотографии  запечатлели сценки из жизни русских рижан между двумя войнами, которые через призму лет выглядят почти идиллически.

В годы немецкой оккупации дом Лаврентьевых оказался на территории Рижского гетто, и их переселили на улицу Московскую.  В советское время Евстафий Лаврентьев работал в стройконторе, восстанавливал Воздушный мост, насосные станции, водопроводы.

Семья жила в том же доме на Садовникова, который в родне называли «дом с палисадником» – под его окнами был небольшой цветник, в котором росли астры и гладиолусы.  Этот осколочек сада чудом сохранился до наших дней.  Будто память о  хозяине…

Свадьба модистки

В альбоме было много фотографий милой  улыбчивой женщины по имени Фелицата.  От родственников я узнал, что ее фамилия Бурмейстер, что в 30-е годы прошлого века она жила в центре Риги, возле Старой Гертрудинской церкви, держала шляпную мастерскую и, как гласит семейная легенда, каждый сезон летала в Париж за новыми фасонами. Но кто она? Родственница или просто знакомая?

Я нашел в архиве паспорт Фелицаты 20-х годов,  в котором была указана ее профессия «модистка», а также место жительства –  улица Витебская (ныне Ерсикас) 8. Это адрес был мне знаком  – там же в это же время жил Евстафий Лаврентьев.

Из церковной книги Гребенщиковской старообрядческой общины я узнал, что отец Фелициты рижский мещанин Роман Поликарпович Андреев, а мать – Васса, урожденная Архипова. Но  эта фамилия мне тогда ничего не говорила,  и я отложил  документы в сторону.

Они «заговорили»  через полтора года, когда я установил, что отцом Евстафия Саввича является Савелий Архипов.  Так сложился очередной паззл:   Фелицата – двоюродная сестра Евстафия.

Свадьба Фелицаты Андреевой и Степана Бурмейстера

Полученный из архива паспорт матери Фелицаты, Вассы, заставил ожить еще один снимок, на котором ранее мне было знакомо только одно лицо  – Евстафия Лаврентьева (стоит третий слева). Паспортная фотография подсказала, что это она сидит на почетном месте – рядом с виновниками торжества. На обороте свадебной фотографии указана дата – 23.11. 1923 года. Из паспорта Фелицаты явствует, что она вышла замуж в ноябре 1923 года. Значит, это снимок с ее свадьбы.

Встреча на кладбище

Летним днем прошлого года я зашел на Ивановское кладбище. На нашем семейном участке на скамеечке сидела незнакомая женщина.  Она представилась:

– Я Елена Потапова, живу в Москве.  Двадцать лет не была в Риге… Я ищу могилу своего деда Фомы Соловьева и других родственников. Мою бабушку зовут Неонила.

Еще недавно я бы только пожал плечами. Но не случайно говорят, что все происходит тогда, когда должно произойти…

Я уже знал, что Неонила – одна из 11 детей Афанасии Григорьевой, урожденной Лаврентьевой. Ведь изучение  истории семьи Лаврентьевых я начинал как раз с выяснения связи этих двух фамилий, поскольку их могилы на Ивановском кладбище находятся рядом.

Мне очень быстро удалось установить, что Афанасия и мать Евстафия, Ефросинья, родные сестры. Они внучки того самого Архипа Лаврентьева, который в 1827 году прибыл в Ригу из Роопа.  То есть, мать Елены и моя теща,  троюродные сестры, а сама Елена и моя жена, соответственно, уже четвероюродные.

Найти могилу Фомы нам так и не удалось.  Но оказалось, что у Елены тоже сохранились старинные фотографии, и мы общими усилиями восстановили еще целый ряд забытых имен. А главное – обрели  родственников, хороших людей, с которыми теперь душевно общаемся.

Аисты на закате 

В завершение расскажу об одном эпизоде, который, наверно, можно считать  символическим.

Узнав из материалов Первой Всеобщей переписи Российской империи,  что Мавра Исаева, мать Комиты Лаврентьевой, родилась в деревне Дундишки Витебской губернии (ныне это Прейльский район), мы решили съездить на родину предков. Деревня не сохранилась, но местные жители показали примерное место, где она была – неподалеку от старообрядческого храма.

Грунтовая дорога неожиданно кончилась, колея становилась все менее заметной и, наконец, вовсе пропала в густой траве. Стрекотали кузнечики, над полями садилось солнце,

Мы вышли из машины и огляделись: где же тут жила наша прабабка? И вдруг прямо над нашими головами зашумели крылья, и пара аистов опустилась на землю в углу поляны.  Мы пригляделись: похоже,  именно там, в окружении разросшихся деревьев и кустов, когда-то стоял дом.

Ну как тут не поверить, что это знак с небес?

Александр Загоровский и Елена Потапова на семейном кладбище

>
http://www.subbota.com/culture/theme/history/2003-russkaja-latvija-rodoslovnyj-detektiv.html
>